 |
Тезисы докладов Всероссийской научно-практической конференции "Градостроительство. Реставрация и реконструкция российских городов"
(Ярославль, 8 - 9 июня 2006 г.):
Города и экология, или как нам выйти из тупиков градостроительного мышления
Колбовский Евгений Юлисович, председатель ЯРОЭО «Ландшафт», д.г.н., профессор (г. Ярославль)
Мы живем в уникальную эпоху: в стране сидящей на нефтяной игле с почти не работающей экономикой среди немногих действительно производящих отраслей сохранилась и развивается мощная индустрия строительства, более того, градостроительство становится одной из сфер экономики претендующих на явное и несомненное лидерство в пространстве освоения: позади оставлены и пресловутый ВПК и сельское хозяйство… На наших глазах реконструируются центры старых русских городов, вырастают новые микрорайоны, возводятся небоскребы в стиле хайтека, обустраивается индивидуальное коттеджное жилье. В этих условиях можно было бы ожидать бурного развития градостроительной мысли, возможно, даже возникновения некой новой стратегемы освоения территории. В известной мере это и произошло. Архитектурное мышление развивается динамично, хотя и предсказуемо, поскольку соответствует духу инвестирования и характеру фигуры новоявленного инвестора: после длительного диктата строительных шаблонов зодчие бросились осваивать теремковые формы частной архитектуры: эркеры и балконы, башни и контрфорсы, лестницы и колонны украсили фасады игрушечного малоэтажного жилья. Вставленные в чудом сохранившуюся ткань исторических кварталов старых русских городов они вполне довершили ее разрушение как физически (забиванием свай, «инженерной подготовкой») так и визуально, заменив скромные кварталы купеческих особняков новоделами «а ля все на свете» (т.е. где-то «рус», а где-то вполне космополитичная архитектура, недаром, одна канадка — профессор географии с примесью индейской крови произнесла после прогулки по центру Ярославля «reminded me Quebec»).
Позже с появлением инвесторов покрупнее в полный голос заявил о себе «четвертичный» сектор и некогда вольготно раскинувшиеся промзоны (и — промпустыри и бедленды!) вынуждены потесниться, уступая место супермаркетам, бутикам, передним офисам торговых кампаний, клиникам здоровья, зрелищным центрам, спортивным залам и казино. Архитектура «четвертичного сектора» обогатила городскую среду Твери и Ярославля, Воронежа и Белгорода шедеврами кубизма из стекла, бетона, и иных прежде невиданных материалов, а также пластиковыми рынками и солидными строениями банков.
Строительная индустрия выплеснула за пределы столицы продукцию мощных московских СУ, претендующих в провинции на рынок «социального» жилья — кварталов многоэтажек новых серий, которые не долго думая разместили в межмагистральных клиньях — «пустотах» городской планировки, неизбежно образующихся при сегментно-лучевом развитии типичного русского города. В этих ареалах зачастую в «дурных» (по народному поверию) местах, совершенно не случайно обойденных при первичном освоении возводят высотки «повышенной» этажности, забивая сотни свай в ненадежный грунтовый массив, наскоро откачивая воду из котлованов и сводя кудрявые березово-осиновые заросли самосева.
Здесь же поблизости на «лучших из худших» местах межмагистральных зон обустраивается жилье для среднего класса — коттеджные и блоксекционные дома, застройка объявленная элитной и разрекламированная в местных глянцевых и гламурных журналах.
Нарисованная здесь штрихами (быть может, чересчур общими) картина в той или иной степени свойственна сегодня любому городу российского центра. Вдруг оказалось, что свобода и смелость архитектурного творчества как-то не нуждаются в опоре на здравый смысл (который я бы назвал экологическим) и инженерный расчет. Проблема заключается в том, что бурное градостроительство не повлекло за собой соответствующего развития градостроительной мысли — отчасти по объективным, отчасти по субъективным причинам. К объективным причинам можно отнести то обстоятельство, что территориальные разработки верхнего планировочного уровня с неизбежностью отставали от темпов реальной застройки, поэтому судьба участка в пределах исторически ценной среды решалась (и решается) раньше, чем выполняются планы и проекты реконструкции квартала. Попытки (со стороны «жителей-аборигенов») выявить корректность установки нового дома в ткани старой застройки апелляцией к нормам освещенности, да еще и выйти с этими объяснениями в суды смешны, а возникающие судебные тяжбы контрпродуктивны: федеральный судья — не то лицо, которое должно в качестве последней инстанции определять архитектурный облик города и здоровье городской среды…
К субъективным причинам относятся сразу несколько обстоятельств, каковые одинаково тревожны — на взгляд автора. Большая часть архитекторов, работающих сегодня в сфере проектирования — «объемщики», напрочь забывшие, о градостроительной сути своей профессии: дизайн зданий сооружений и интерьеров сделался главным предметом заработка и соответственно способом мышления. Вся нынешняя архитектура — начиная от подготовки нового поколения архитекторов и заканчивая специализацией в профессии заострена на эстетику. Ландшафт с его важнейшими свойствами вмещающего пространства игнорируется сначала при обучении, потом - уже вполне закономерно, в процессе профессиональной деятельности. В этой связи нынешний проектировщик воспринимает территорию не как живой организм с заданными природными и эстетическими свойствами, которые надо выявить в процессе проектирования, а как неровную (придется равнять!) площадку с более или менее подходящими грунтами.
Другая причина заключается, в очевидном отсутствии корпоративного духа и некой цеховой этики в архитектурной среде. Архитекторы самой нынешней ситуацией поставлены в положение соперников и эта конкуренция нарушила горизонтальные связи, насущно необходимые для того, что бы генерировать, ощущать и поддерживать градостроительные идеи. Данная ситуация еще более усугублена существующим порядком в соответствии с которым генеральные планы как документы верхнего уровня для городов с численностью свыше полумиллиона должны разрабатываться непременно столичными институтами. Важнейшие документы территориального планирования, изготовленные таким образом не получили поддержки в головах и душах местных профессионалов, что привело к восприятию генерального плана как еще одного досадного ограничения (недаром депутаты, обсуждая ген план с таким пристрастием интересуются об этажностью и плотностью застройки в различных ячейках адресного плана).
Между тем города XXI века будут существовать на постиндустриальной стадии своего развития, и это определяет конец процесса урбанизации, сопровождавшегося формированием огромных промышленных зон и соответствующих жилых («спальных») районов. Пространственно-композиционная ситуация российских городов в этом плане является совершенно типичной: возможности экстенсивного пространственного развития исчерпаны, а незастроенные территории находятся в межмагистральных клиньях радиально-лучевой «розетки» города. В эти-то зоны с очень сложным рельефом и гидрогеологией (которые ранее либо вовсе не осваивались, либо осваивались не спеша «слободскими людьми» с их старинными деревянными домами, поставленными с большим искусствам по «гривам», «буграм», «вереям» дюнам террас и пойм) и вторгаются сегодня районы новостроек. Здесь перед проектировщиками в полный рост встают проблемы адаптации к свойствам природного вмещающего ландшафта — проблемы, которые они предпочитают не замечать. Между тем природный ландшафт русских провинциальных городов еще сохранил все свои основные черты: выпуклую пластику рельефа, все еще живую (хотя и деформированную) гидрографическую сеть, остатки живописных и экологически ценных экосистем (рощи, боры, луга, ветленды).
Бездумное освоение таких зон современной плотной высокоэтажной застройкой может привести к результатам весьма неожиданными и нежелательным, когда вместо обещанных потребителю «элитных кварталов» мы получим потенциально аварийные дома с геопатогенными «фокусами», изуродованную среду, затоптанную «чахоточную» зеленку, не имеющую шансов развиться до зрелых насаждений.
Поэтому создание и поддержание полноценной городской среды в ближайшие 15-20 лет потребуют от архитекторов понимания экологии ландшафта не как совокупности докучливых ограничений, а как императива градостроительного мышления и посыла к сохранению ценного художественного образа. «Ярославль — русский город, Ярославль — православный город» — заявил не так давно один из самых непримиримых критиков нового ярославского генплана (и сорвал аплодисменты зала). Все это замечательно (хочется ответить), только сохранение национального характера достигается не лозунгами, а пропущенным через ум и душу взаимодействием с ландшафтом, реализовавшимся в его обустройстве и тактичном формировании. Последнее подразумевает не насилие над природой, а приспособление к ней: доказательств сему тезису разбросано по миру множество — от маленькой островной Японии и шотландских гор до американских прерий.
Специфика нынешней эпохи заключается в том, что при существующих темпах освоения мы можем утратить исторический ландшафт русских городов, если только не будет изменен сам дух проектирования: эколог из фигуры, выполняющей никому не нужный ОВОС должен превратиться в соавтора проекта, чье участие признается важным на всех этапах его разработки. На наш взгляд, прежде всего, необходимо изменить состав и содержание инженерно-экологических изысканий.
Разные типы вмещающего ландшафта должны (по идее) различаться по:
- характеру и интенсивности градостроительной нагрузки;
- функциональному зонированию как вновь осваиваемых, так и реконструируемых территорий;
- определению общего баланса застроенных и незастроенных ареалов, а также плановой композицией в пределах застраиваемых участков;
- составу мероприятий по предварительной инженерно-геологической подготовке территории;
- содержанию и уровню обустройства ландшафта;
- удорожание и удешевление «итоговой продукции» градостроительного комплекса — квадратных метров жилья.
Не секрет, что в городах российской провинции экологические изыскания зачастую просто «обслуживают» уже реализующиеся проекты. На объектах, возводимых без землеотвода (иногда — даже без АПЗ) наспех бурятся скважины, составляются шаблонные геологические отчеты, на скорую руку «лепятся» ОВОСы. В результате практически при каждом акте градостроительного освоения с настойчивостью, заслуживающей лучшего применения реализуется один и тот же сценарий:
инвесторы стремясь к получению наибольшей экономической отдачи настаивают на максимально интенсивном освоении арендованного или приобретенного в собственность участка, что означает, как правило, плотную высокоэтажную застройку, не оставляющую места для озеленения, элементов поверхностной дренажной сети (открытых русел), искусственных водоемов, открытых площадок;
проектировщики, ориентируясь на заданные «максиминные» параметры, разрабатывают плохо привязанные к месту проекты и территориальные планы, не учитывающие исторический характер застройки, пластику рельефа, конфигурацию естественной дренажной сети, гидрогеологическую ситуацию, состояние почвенного покрова, ценные элементы ландшафта;
изыскатели обслуживают готовые эскизные планировочные решения по принципу «от фундамента к фундаменту», рассматривая ситуацию в лучшем случае с позиций конструктивных параметров основания (свайное, ленточные блоки и т.д.) и применяемых типов дренажа (пластовый, пристенный);
инженеры проектов повсеместно рекомендуют шаблонные способы подготовки территории (выравнивание, подсыпка, выторфовка), имеющие целью уничтожение-нивелирование рельефа (в том числе и рельефа как «матрицы-памяти» природной структуры территории);
проекты ландшафтного обустройства вновь осваиваемых участков застройки так и не получили «прописки» в составе обязательных документов градостроительного проектирования.
Итоги такого рода освоения окружают нас в повседневной действительности повсюду: вместо заявленной инвесторами (на стадии привлечения вкладчиков) элитной городской среды мы получаем все те же каменные городские джунгли новых кварталов, с момента возведения отягощенные старыми проблемами, среди которых нестабильность геологической среды, (суффозия, ослабление несущей способности грунтов, подтопление и заболачивание), бездумно по стандарту разбросанные тут и там «зачатки» озеленения, (которым не суждено дорасти до роскоши развитых древесных крон), отсутствие мест для отдыха, визуально агрессивная среда.
Ситуация может быть изменена только в результате использования методов комплексных инженерно-экологических изысканий, позволяющих провести сплошное исследование участка с последующим определением основных свойств составляющих ее элементов ландшафта и выходом на дифференциацию территории для целей градостроительного освоения, функциональное зонирование и регулирование градостроительной нагрузки.
Наконец само ландшафтное обустройство должно реализоваться в рамках полноценного ландшафтного плана, каковой не стоит путать ни с дендропланом, ни с планом подсева спортивных газонов. Ландшафтный план должен сделаться составной частью градостроительной документации, и в таковом качестве должен содержать результаты ландшафтного анализа и проектные предложения по сохранению наиболее ценных природных (или культурных, исторических) экосистем и формированию полноценной городской среды. Но это — уже другая тема.
|
|
АРХИТЕКТУРА (архив)
Архивы:
Выставка "Архитектура"
Выставка "Ваше жилище"
Выставка "Экология города"
Другие выставки
|
